Гений фальсификации Вацлав Ганка

06-06-2013 14:29

[1][И1]

10 июня 1791 года родился один из самых ярких и талантливых деятелей чешского национального возрождения Вацлав Ганка. Он и через полтора века после своей смерти продолжает приковывать к себе внимание филологов, историков и славистов всего мира.

Бескорыстный патриот, романтический поэт, блестящий переводчик, фанатичный книголюб. И при этом величайший мистификатор и фальсификатор своей эпохи. Разглядывая многочисленные портреты этого добродушного широколицего кабинетного ученого, непременно украшающие чешские музеи и галереи, трудно представить, как респектабельный Вацлав Ганка, задыхаясь от возбуждения, создавал в монастырских подземельях свои «древние» рукописи, которые ввели в заблуждение самых образованных и искушенных в филологии современников.

Но обо всем по порядку. Этот удивительный человек родился в местечке на северо-востоке современной Чехии в семье зажиточных благонравных крестьян, бывших, как абсолютное большинство тогдашних простых чехов, самоучками и малограмотными людьми. Они даже представить себе не могли, что их добродушный, веселый, обладавший прекрасным голосом и постоянно распевавший народные песни сын Вацлав станет известным всему миру ученым. Ни о каких научных открытиях и сам Вацлав тогда не мечтал, а просто усердно пас родительских овец, распевая при этом мелодичные народные песни, которых знал множество. Но даже его необразованные односельчане не могли не заметить, как был талантлив и необычен этот мальчик.

У Вацлава была потрясающая память, он легко запоминал целые страницы прочитанного. Он обладал безукоризненным музыкальным слухом и приятным голосом. Ганка собирал народные песни и сам их сочинял, его «Ганковы песни» пела вся Чехия. И сам он любил петь до конца своих дней. Он обожал музыку и стал автором знаменитых песен «Рокита», «С Богом» и национального гимна Моравии. В то время фольклор был главной радостью простых чехов, лишенных возможности читать книги и получать образование на своем родном языке, потому что государственным языком в Чехии начиная с XII века был немецкий.

До 16 лет Вацлав Ганка тоже был самоучкой. Затем, закончив гимназию в Кенингретце, стал студентом филологического отделения Карлова университета в Праге, а позднее продолжил образование в Венском университете, изучая там юриспруденцию и философию. Уже в университете, где все преподавали только на немецком, отважный Ганка основал кружок защиты чешского языка и издавал там чешскую газету.

В 1813 году он познакомился с Йозефом Добровским, основателем славянской филологии, оказавшим огромное влияние на мировоззрение впечатлительного студента. По совету Добровского Ганка составил чешскую, а позднее и польскую грамматику. А затем издал пятитомник фольклорных «Старинных сказаний», краткую историю славянских народов. Позднее он перевел на чешский язык знаменитое «Слово о полку Игореве», и этот его труд был хорошо известен Пушкину. Им была разработана особая, правда, не прижившаяся среди современников всеславянская азбука, некий расширенный и дополненный вариант кириллицы, которой Вацлав Ганка и перепечатал текст «Слова о полку Игореве». По инициативе Ганки в 1846 году было издано Реймское Евангелие, а в 1853-м — Остромирово Евангелие.

Большое влияние оказал на молодого слависта Йозеф Юнгман, с его прогрессивной концепцией национального развития Чехии. С Юнгманом у них было много общего. Родители Юнгмана тоже были сельскими жителями и очень верующими людьми. Мать необыкновенно способного к языкам и музыке Йозефа мечтала, чтобы он стал священником и посвятил свою жизнь богу. Неоспоримым авторитетом стал для юного Ганки и блестящий лингвист и переводчик словак Павел Йозеф Шафарик, также один из безусловных лидеров национального возрождения Чехии. С Шафариком их сближала и необыкновенная любовь к книгам и библиотекам.

Можно сказать, всю свою жизнь Вацлав Ганка посвятил книгам. С 1819 года и до конца своей жизни он был бессменным библиотекарем и хранителем исторической коллекции Чешского музея, ныне Национальный музей Праги. И завещал родному музею свое собрание книг и рукописей. Второй его страстью была славистика, и с 1849 года профессор Вацлав Ганка преподавал славянские языки в Карловом университете.

Именно он вывел заштатную провинциальную Прагу на уровень просвещенной и культурной европейской столицы, соединил сотни славян разных национальностей, боролся за воплощение идей панславизма и создание единого общеславянского языка. Но главным духовным авторитетом его жизни и бескорыстной, хотя и вполне разделенной любовью, безусловно, была Россия. Совершенно искренне назвал чеха Ганку «апостолом единения славян» выдающийся русский поэт Федор Тютчев. Так называли в мировой истории только великих просветителей: святого мученика моравского князя Ростислава и святых равноапостольных братьев Кирилла и Мефодия, давших славянам собственную азбуку и письменность.

Но не удалось трудоголику Ганке стать просто кабинетным ученым и посвятить свою жизнь формированию и изучению рукописей чешского музея. Судьба готовила ему совершенно другую участь. После четырех лет учебы у Йозефа Добровского и словенца Ернея Копитара Ганка внезапно объявил об уникальной находке, сделанной им во время научной командировки в небольшом городке на западе Чехии Кенигенхофе, по-чешски называвшемся Кралов Двур. Эта уникальная находка называлась Краледворской рукописью, которая сразу же стала одной из главных научных загадок своего времени.

Вот вопрос, который остается без ответа: ехал ли Вацлав Ганка в древний монастырь для того, чтобы сознательно создать там великолепную подделку, которую продиктовали ему безудержная любовь к Чехии, желание увидеть ее вновь умной, просвещенной, гордящейся своей древней историей и государственностью. Стремился ли Ганка еще до своей поездки в некоей старой художественной форме, летописи, убедить чехов, других славян и всех европейцев, что издавна существовала в Чехии национальная письменность, литература и культура, собственная, а не «насаженная» немцами. Что уже в Средние века были в Богемии свои мудрые правители, отважные воины, государственные законы, в частности, касающиеся прав наследования, совершенно отличные от немецких.

Обо всем этом современники Ганки должны были узнать из его Краледворской рукописи, состоявшей из стихов и песен. Или мысль о «находке» древней рукописи родилась у него прямо там, на месте, в монастырском книгохранилище, где он обнаружил не только уникальные памятники церковной истории, но и все материалы для подделки рукописи?

В Чехии Вацлава Ганку обожали люди разных профессий, национальностей и общественного положения. Не стали исключением священники и монахи. Пытливому молодому ученому братия с удовольствием предоставила все, о чем он просил: специальные зеленоватые чернила, изготовленные по старым монастырским рецептам, древние пергаменты «палимпсесты» — с которых в целях экономии были соскоблены все старые тексты, — подобные тем, которые использовали для работы святые солунские братья Кирилл и Мефодий и их ученики.

Известно, что один из капелланов посоветовал неутомимому Ганке порыться в заброшенном склепе церкви. И через некоторое время ученый нашел там две узкие пергаментные полоски и двенадцать чистых листов старого пергамента.

Проведенный позже химический анализ показал, что использованная при написании текста краска «берлинская лазурь» появилась лишь в XVIII веке. Пройдут годы, и к концу XIX века новейшие открытия в области палеографии, истории, химии, филологии дали возможность обнаружить в этой фальсификации огромное количество ошибок.

Манускрипт содержал 14 песен — эпических, лирико-эпических и просто лирических, самой разнообразной тематики. Это и победоносное изгнание поляков из Праги в самом начале XI века, и победа над саксами и татарами в 1241 году и междоусобные войны чешских князей, и рыцарские пиры и турниры, и, конечно, любовь. Некоторые песни, повествующие об исторических событиях, например о сражении с татарами под Оломоуцем, содержали грубые исторические и лингвистические ошибки. На шесть тысяч слов на древнечешском языке приходилось около тысячи ошибок.

Но сначала ошибок и неточностей никто не заметил. Любую критику списывали на зависть «злобных немцев». Чешские интеллектуалы пришли в бешеный восторг: наконец-то появились факты, подтверждающие наличие в Чехии уже в Средние века высокоразвитой культуры, фольклора, собственной государственности. Были якобы и свои писаные законы, отличные от немецких. Поверили в подлинность находки даже такие киты, как Шафарик и Палацкий. Последний шутил, что Ганка не так талантлив, чтобы совершить такой выдающийся подлог. Даже великий Добровский, безусловный авторитет во всем, что касалось славянства, сначала искренне поздравил своего талантливого ученика Ганку.

Восторженно приняли рукопись в России, Польше и даже в Австрии и Германии.

Еще через год патриотически настроенные чехи получили возможность порадоваться еще одной находке. В только что основанный Чешский национальный музей в 1818 году поступила из западной Чехии еще одна «древняя» рукопись — Зеленогорская. К ней прилагалась записка, написанная человеком, пожелавшим остаться неизвестным. Отправителем якобы был бедный архивариус Йозеф Ковард, случайно обнаруживший бесценный документ в замке Зеленая Гора, принадлежавшем его хозяину графу И. Колорадо-Мансфельду, ярому чехофобу. Опасаясь, что тот мог бы уничтожить бесценную реликвию, архивариус и отослал рукопись в музей. На самом деле никакого архивариуса не было, а рукопись была плодом коллективного труда Вацлава Ганки, поэта Йозефа Линды и художника-реставратора Франтишека Горчички.

Судьба Зеленогорской рукописи, состоявшей из 120 стихотворных историй, была не так удачна, как у ее предшественницы. Тем не менее обе рукописи переиздавались десятки раз, и не только в Чехии. Они были переведены лучшими национальными переводчиками на русский, польский, сербский, хорватский, лужицкий, украинский, болгарский, немецкий, английский, итальянский, шведский языки. И получали самые высокие оценки. Известный польский ученый И.Б. Раковецкий считал, что открытия Вацлава Ганки показали «высокую степень просвещенности древних славян, совершенство их языка, существующее у них с незапамятных времен искусство письма и даже единый кодекс религиозных и гражданских прав».

Россия, последовательно поддерживавшая и защищавшая идеи славянской национальной самобытности и культуры, рукоплескала чеху. Первый перевод рукописи был сделан в 1820 году филологом и государственным деятелем Александром Шишковым, который восторженно отмечал, что «язык сей старой рукописи есть почти чистый наш язык». В 1846 году вышел первый русский стихотворный перевод рукописей. Вацлав Ганка был избран членом Академии наук Санкт-Петербурга.

Чешское общество разделилось на две части и оценивало людей очень своеобразно: в зависимости от их отношения к творчеству Вацлава Ганки. Тот, кто сомневался в подлинности его находок, причислялся к ретроградам, трусам и немецким прихвостням. Появилось целое течение так называемых «будителей», которые считали, что данные произведения нужно оценивать не по их подлинности, исторической достоверности и литературной ценности, а по тому, как они отзовутся в будущем, насколько смогут возродить национальное самосознание и культуру.

Но все же подлинного единства в оценке «великих находок» Ганки не было. Его последовательными оппонентами стали австрийские ученые и писатели. Юлиус Фейфалик считал «откровенной подделкой» «Любовную песнь короля Вацлава», а Зейдлер прямо называл Ганку фальсификатором. Но всерьез «злобных немцев и клеветников» никто не принимал. Австрийские критики и политики оказывались бессильными против Вацлава Ганки. Краледворская рукопись оставалась символом не только чешского, но и славянского национального возрождения.

До конца жизни Ганка был профессором славянских языков в Карловом университете. Но и после смерти этого гениального мистификатора его творения продолжали будоражить общественную мысль. Окончательно фальсификация обеих рукописей была доказана только на рубеже XIX—XX веков, когда бурное развитие полиграфии, химии и языкознания уже не оставляло ни малейших сомнений в ложности этих «памятников». И инициаторами их разоблачения были уже не немцы и австрийцы, а сами чехи. Первый президент Чехословакии Томаш Масарик обратился со страниц журнала «Атениум» к бушевавшим интеллектуалам и призвал их к спокойствию, мудрости и уважению к неопровержимой правде.

Но угольки гигантского костра продолжали тлеть. Уже после фашистской оккупации Чехословакии вновь появились утверждения о подлинности Краледворской и Зеленогорской рукописей. В СССР в журнале «Новый мир» в 1939 году были опубликованы новые переводы этих рукописей. До сих пор существует «Клуб друзей рукописей» и альманах их защиты.

Ссылки:

[1] http://www.ekhoplanet.ru/

Изображения:

[1] http://www.itar-tass.com/data/Photos/Photo/8970.JPEG

Источник: ИТАР-ТАСС Страны СНГ
Все права защищены согласно российскому и международному законодательству. Copyright © 1999 - 2011 ООО "Компьютерные системы ЛКС". Авторские права на публикации принадлежат авторам статей. Ни один фрагмент сайта не может быть использован без предварительного разрешения правообладателя. Ссылка на сайт обязательна. Сайт создан и поддерживается А.А. Соколовым