|
Последнее предложение не реализовано, хотя, вероятно, оно может быть высказано и аргументировано в будущем (но доводов в его пользу можно найти немного). Три оставшихся предложения подлежат рассмотрению и детальному анализу; он и дан в этой книге.
Некоторые из орфографических предложений выдвигались много раз, в разные эпохи; они отвергались, их сменяли новые предложения, потом снова возникали старые рекомендации. . . Например, доводы В. К. Тредиаковского в пользу фонетической орфографии почти полностью были повторены в начале XX в., когда сами труды замечательного орфографиста XVIII в. были забыты; более того, к доводам Тредиаковского новых аргументов почти не прибавилось. Возрожденная в XX в. защита фонетического письма была снова, как и в XVIII в., отвергнута. Дело историка русского письма объяснить, почему в такую-то эпоху были выдвинуты такие-то предложения, почему их приняли или отвергли. Часто причины были общественные, например нежелание определенных социальных кругов демократизировать письмо; иногда эти причины крылись во внутренних достоинствах и недостатках самих предложений.
Но важно, что многие предложения, выдвинутые в прошлом, могут рассматриваться как ориентированные на современный русский язык, как возможные орфографические “предикаты” по отношению к определенному языковому “субъекту” (т. е. к языковым единицам, подлежащим письменному выражению). Это дает право рассматривать их вне исторической перспективы, т.е. независимо от времени их выдвижения, и исключительно в их внутренних соотношениях (контрастные предложения; дополняющие друг друга; совместимые и несовместимые и т.д.). Так они и рассматриваются в этой книге. Предполагается, что эти предложения заполняют какое-то логическое пространство; задача состоит в том, чтобы описать все участки этого пространства.
Разумеется, за два века язык изменился. Однако предложения XVIII — начала XIX в. большей частью настолько общи, что в них не могут быть схвачены те изменения в языке, которые произошли до наших дней; эти правила — крупноячеистая сеть, которая не улавливает мелкую “плотву” языковых перемен. Предложения с середины XIX в. становятся детальнее, но за столетие изменения в языке были не настолько велики, чтобы предложения гротовской эпохи потеряли смысл для нашей. В отдельных случаях, когда языковые изменения не позволяют отожествлять предложения, высказанные в прошлом, и современные предложения (хотя бы их формулировки были похожими), это указывается в примечаниях.
Составители всюду, где оказалось возможным, указывают инициаторов и защитников орфографических предложений. Думается, что это уместно даже в книге, которая настойчиво подчеркивает свою синхроническую установку, хотя бы потому, что деятелей культуры прошлого, если их труды оказались действенными и для нас, можно считать нашими современниками.
В книгу включались только предложения, допускающие научную аргументацию, и из них были избраны только наиболее существенные, затрагивающие написание больших групп слов, значительно преобразующие наше письмо. Не включены, например, предложения, связанные с написанием отдельных слов или форм отдельных слов, хотя бы споры об этих предложениях были и весьма напряженными (ср., например, споры о написании слов ея — её, вядчина — ветчина, снегирь — снигиръ, идти — итти и пр.).
Совершенно не учитывались в этой книге предложения, связанные с полной ломкой русской графики, например с введением латиницы или новых, невиданных начертаний букв.
Можно было бы ограничить свою задачу обзором только актуальных предложений, еще не нашедших реализации в русском правописании. Однако составители сочли такое ограничение неправомерным. Чрезвычайно важно учесть опыт тех орфографических проектов, которые нашли воплощение в письменной практике, были реализованы и узаконены. Как при этом складывались доводы за и против предложения; какие возражения оказались практически мало существенными; какие типы аргументации в пользу орфографических новшеств оказывались на протяжении последних двух веков наиболее существенными — все эти вопросы можно выяснить в полной мере только при знании того, какие предложения и на каких основаниях практически воспринимались
Поэтому в книге представлена во всех существенных чертах дискуссия о букве  , о твердом знаке в конце слов и т.д.
Нельзя не учитывать, кроме того, что вопрос об актуальности или неактуальности предложения сам бывает часто дискуссионным. Например, казалось бы, решенный вопрос — использование буквы и вместо i; однако он постоянно возникает вновь и вновь в связи с предложениями ввести букву i вместо и. Целесообразность ряда укрепившихся нововведений оспаривается, и выдвигаются аргументы в пользу прежних написаний. Поэтому в настоящем своде представлены и такие предложения, которые выдвигались в прошлом и нашли свое практическое воплощение.
Но, разумеется, основное внимание в книге уделено предложениям, которые касаются нерешенных проблем орфографии, ее “больных” мест. Все существенные предложения этого типа составители стремились учесть с наибольшей полнотой.
Под видом орфографических предложений иногда выдвигаются и такие, которые фактически означают реформирование языка; к их числу относится, например, предложение писать ь во всех формах род. п. мн. ч. существительных на -ня: башень, вишень, читалень и пр.; предложение писать -ушк- вместо -ышк-: крылушко, пёрушко, солнушко и др. Строго говоря, анализу таких предложений не место в данном сборнике. Однако, поскольку некоторые из них носят массовый характер (например, фигурируют у очень многих авторов статей и писем 1962—1964 гг.), составители не сочли возможным совсем обойти такие предложения. Поэтому часть их — те, которые особенно часто выдвигаются в печати и в письмах, — включена в сборник; при анализе подчеркивается как раз их “мнимая орфографичность”.
Иногда в качестве предложения в книге представлено правило, традиционно действующее в русском правописании (например, писать частицу не отдельно от глаголов). Это сделано в тех случаях, когда есть аргументированное предложение изменить правописание, и в ответ на него сторонники традиционного написания выдвинули свою аргументацию в защиту традиции.
Каждому явлению орфографии, выделенному в особый раздел в книге, посвящена отдельная статья, имеющая следующую структуру.
1. Название раздела.
2. Историческая справка. В ней кратко рассказывается, как писали данную языковую единицу на протяжении последних двух столетий, какие нормы господствовали, насколько устойчивыми были эти нормы в письменной практике, не было ли попыток (хотя бы индивидуальных) применять на практике иные нормы. В случае необходимости в исторической справке приводятся сведения, относящиеся к более отдаленной эпохе (выходящие за рамки ХVIII в.). В исторической справке могут даваться и некоторые разъяснения, необходимые читателю для понимания дальнейшего.
3. Далее следует объяснение (если оно необходимо), как классифицированы орфографические предложения; указываются основания этой классификации. Разные (по обобщенности, по материалу и т.п.) группы предложений обозначаются буквами А, Б, В. . .
4. После этого идут под номерами сами предложения. Даются примеры, демонстрирующие данное предложение. Указаны инициаторы и обоснователи этих написаний.
Иногда фамилии авторов предложений даются курсивом. Это делается в следующих случаях: а) если предложение высказано не в категорической форме, а рассматривается только как одна из возможностей (при этом у автора могут фигурировать и другие возможные предложения); б) если предложение высказано в очень общей форме и нет уверенности, что оно полностью соответствует приведенной формулировке (но в то же время нет данных о том, что оно ей в чем-то не соответствует); в) если в некоторых деталях предложение данного автора отличается от приведенной формулировки (в этих случаях расхождения оговариваются в примечаниях).
Затем следуют аргументы в пользу и против данного предложения.
В первую очередь обычно учитывается, насколько общим является предлагаемое правило, насколько оно помогает освободиться от ряда частных правил и исключений. Затем оценивается отношение предлагаемых написаний к морфологическому, фонематическому, фонетическому, дифференцирующему, этимологическому принципам написания. В статьях, посвященных слитному и раздельному написанию, на первое место выдвигаются вопросы об отношении проектируемых орфограмм к строению слова и словосочетания. Далее указываются другие аргументы; во всех статьях перечень заканчивается сообщением, насколько значительная ломка традиции предполагается по данному предложению.
Аргументы, свидетельствующие в пользу выдвинутого предложения, помечены черным квадратом:  . Если же они говорят о его отрицательных сторонах, то при них стоит светлый квадрат:  . Если на возражение против принятия нового предложения есть контрвозражение, то при нем стоит такой же знак , как при всех доводах за данное предложение.
Это строение статьи в отдельных случаях изменяется; отдельные ее части могут быть опущены. Такие изменения всегда обусловлены самим материалом статьи.
Иногда несколько близких по содержанию предложений обобщается и обсуждается в этой обобщенной форме. В примечаниях указывается при этом, какие различия есть у объединенных предложений.
Если же два предложения совпадают во многих отношениях, но есть между ними и существенное различие, то они рассматриваются как взаимосвязанные варианты и отмечаются одной и той же цифрой, но с различными буквенными индексами.
Отдельные доводы, которые приводятся за и против предложения, разумеется, не равноценны; есть более и менее существенные. Поэтому простое суммирование доводов (столько-то за и столько-то против) еще ничего не говорит о ценности предложения. Суммировать “плюсы” и “минусы” каждого правила нельзя еще и потому, что каждое правило соотнесено с другими, противоречит им или поддерживает их. Например, если какое-нибудь правило строго отвечает фонетическому принципу, то это будет отмечено при анализе как его положительное качество. (Вообще последовательная верность предложения какому-либо принципу всегда отмечается положительно). Но при этом говорится, что то же правило антифонематично, не приводит к последовательно фонемным написаниям. “Неверность” фонематическому принципу будет отмечена как недостаток. Налицо, значит, один плюс и один минус; однако они друг друга не уравновешивают: правило, как вытекает из указанной характеристики его, должно оцениваться отрицательно. Это обусловлено тем, что наша орфография в целом фонемна, и введение одного или нескольких правил, построенных на фонетическом принципе, усилит элементы непоследовательности в нашем письме.
Составители стремились объективно отметить все аргументы за и против каждого предложения, не навязывая читателю единого непререкаемого вывода; этот вывод требует самостоятельного сопоставления аргументов и может быть различным в зависимости от того, как оценивается “сила” каждого из них.
В начале книги помещен обзор основных орфографических принципов, на которых строятся правила. Обзор позволит читателю сделать выводы о сравнительной ценности разных принципов и на этой основе оценить конкретные предложения по усовершенствованию русского письма, помещенные в следующей части книги.
Примеры, которые приводятся для демонстрации предложения, не во всех случаях принадлежат тем, кто впервые выдвинул это предложение или аргументировал его. В некоторых случаях даже возможно, что примеры, приведенные вслед за формулировкой предложения, не учитывались инициаторами предложения (или хотя бы некоторыми из них); но факты, отраженные в примерах, прямо вытекают из формулировки правила, отражают языковой материал, известный создателям предложения, следовательно, объективно эти примеры иллюстрируют правило и не могут не учитываться при его оценке. Сказанное означает, что критика предложений ( вернее — материал для их оценки) начинается уже с примеров, которые демонстрируют это предложение.
В подлинных примерах из трудов орфографистов воспроизводятся лишь те особенности написаний, о которых идет речь в данном предложении. Поэтому, например, в предложениях о единой передаче флексий им.-вин. п. мн. ч. прилагательных не учитывается, в какой графической форме фигурировали у того или иного автора выбранные ими единые написания этих флексий: -ые, ие или ыjе, uje; ыи, ии или ыju, uju; -ыя, ия или ыjа, uja (белые, белый, белыя или белыjе, белыjи, белыjа и т.п.). Особенности дореволюционной орфографии в примерах и цитатах сохраняются только тогда, когда о них идет речь; во всех прочих случаях заменяется через е, i — через и и т.д.
При указании на источники предложений дается как правило фамилия автора или название документа (проекта или решений комиссии, орфографического свода и т.п.) и дата.
В ряде случаев, когда составителям неизвестны в точности фамилии лиц, выдвигавших то или иное предложение, а также тогда, когда при широком обсуждении орфографических вопросов определенные предложения выдвигались очень многими лицами, применяется обобщенное указание “Дискуссия”; при этом из двух дат, указывающих время дискуссии, приводится лишь первая: 1929 — вместо 1929—1930 (работа комиссии при Главнауке), 1934 — вместо 1934—1940 (работа по составлению орфографического свода), 1954 — вместо 1954—1955 (обсуждение последнего варианта проекта свода), 1962 — вместо 1962—1964 (работа Орфографической комиссии при Институте русского языка, подготовившей проект 1964 г.; письма, присланные в комиссию; обсуждение вопросов орфографии в печати), 1964 — вместо 1964— 1965 (обсуждение проекта 1964 г.).
Дата без дополнительного значка дается при фамилии или названии документа, если имеются в виду печатные источники, указанные в библиографии в конце книги. (Ссылки на источники, не вошедшие в библиографию, даются в виде подстрочных примечаний). Дата со значком ° (1904°, 1929°, 1934°, 1962°, 1964°) означает ссылку на неопубликованные материалы комиссий (архивы Ф. Ф. Фортунатова и Д. Н. Ушакова; протоколы комиссии 1962—1964 гг., а также материалы, представленные для обсуждения). Дата со значком * (1954*, 1962*, 1963*, 1964*) означает ссылку на неопубликованные письма и статьи разных лиц, присланные в комиссии (а также переданные комиссиям редакциями газет и журналов).
Авторы аргументов в поддержку или против орфографических предложений указываются так же, как и авторы предложений.
Указания на источник не всегда даются при точной цитате, в ряде случаев аргументация того или иного автора излагается составителями обзора. В книге фигурируют и аргументы без указания авторов. Это те доводы, которые реально никем не высказывались, но непременно должны быть учтены при всестороннем анализе предложения (к ним относятся, в частности, аргументы, с необходимостью вытекающие из существа того или иного орфографического принципа (написание роз- последовательно фонематично, написания раз- — рас- фонетичны и т. п.). Авторы не указываются также, если аргументация представляет собой своего рода “орфографический фольклор”: используется всякий раз при обсуждении соответствующего предложения, так что установить ее автора по существу невозможно.
Данная книга представляет собой первый опыт такого рода орфографического обзора. Естественно, что в ней возможны и некоторые пропуски, неточные формулировки, неполнота аргументации и другие недочеты. Редакция и составители будут благодарны всем читателям, которые пришлют свои отзывы, замечания и дополнения по адресу: Москва Г-19, Волхонка, д. 18/2, Институт русского языка АН СССР.
|